Есть гипотеза, что в миг, когда кто-то постигнет истинное предназначение Вселенной и причины ее существования, она немедленно исчезнет, а на ее месте возникнет нечто еще более странное и необъяснимое. Есть и другая гипотеза, гласящая, что это уже произошло.

Читаю биографию Маска и Автостопом по галактике - чтение в автобусах это прекрасно.

Я всегда хотела быть утончённой, нервной, бешеной. Иногда получалось.

Но на самом деле я совсем не такой человек. И мне всю жизнь было обидно это признавать.

боже, я понял!
понял, почему так крутит.
я презираю рутину.
как только в моем воображении рисуется картина давящих серых или зеленых стен, единый алгоритм на каждый день годами, годами, годами, я лечу прямиком в жерло апатии и отчаяния.
именно поэтому я выбираю быть психологом и писателем, поэтому занимаюсь кривой, но фотографией, рисую своих уродов и выбираю клавишные, чтобы не сдохнуть, будучи живым.
чтобы не гнить.

Побывал вчера на супер странной тусе с очень творческими ребятами и теперь жалею о том, что я такой бесталанный и приземлённый

« Ты- душа. У тебя есть тело», - любила повторять бабушка где-то услышанную фразу.
Еще прошлой весной она провожала нас до остановки. Летом - до ворот. Осенью - до двери. Зимой - просто махала рукой с кровати.
Ее тело решило ей изменять. Предало. А чистой душе не по пути с предательским телом.

В последнее время замечаю депрессивные ноты во мне. Все сложнее и сложнее поддерживать хорошее настроение. Это даже не осень, это медленно крадущаяся прохладная смерть.

иной раз я забывал, как звучит ее голос. ни разу не фанат телефонных разговоров, я никогда не просил ее позвонить мне. просто в какой-то момент она заваливала мой телефон сообщениями об очередной катастрофе, а когда я с нарастающей в груди паникой поднимал трубку, она делилась со мной всеми событиями последних дней и невзначай упоминала, что у нее заболел хомяк, что и считалось той самой "катастрофой", требующей немедленно ей ответить.

я лежал на полу, слушал ее смех и не понимал. почему она звонит мне? как я могу помочь ее хомяку на расстоянии? в чем смысл наших разговоров? почему ей приятно со мной говорить, ведь я вечно молчу и нелепо смеюсь.

я никогда не понимал, но к счастью катастрофы случались с ней постоянно.

я как сдохший тамагочи,

делю на алгоритмы движения твоей руки, когда ты заносишь ее для удара, а когда для любви,
уже привыкший, мог бы сократить все дни,
оставляющие следы на болезненно белой коже.

просто кайфую от принадлежности.

сменил короля, поменяв нас местами: теперь ты у штурвала, я же вместо ферзя. ты калечишь, а мне все мало.

я такой фартовый.

Ты терпишь все говно, чувствуешь страх, который приносишь сквозь года, ненавидишь, страдаешь.

Но стоит услышать одну теплую фразу, и ты клянешься самому себе, что всегда будешь помогать и никогда не бросишь.

Тошно, будто сейчас блевану собой.

все это блядская рулетка с маузером и парой поэм, что накатал в порыве особой любви к своей лиличке, айседоре, марлен. ты слушаешь томаса мраза, участвуешь в баталиях речевых, ни разу не прикусив свой острый дерзкий язык. треплешь мне нервы с особым довольством мартовской кошки, дергая за мои нити, бьешь искренностью, свесив свои тонкие ножки с нашей столешницы, ослепляя чулками на острых коленях, когда взгляд нехотя натыкается на углы. я в клочья и маленькие клочки от одного твоего взгляда спустя пару лет, на набережной, где зимней ночью пьяный от шампанского с водкой я восхищался, как падает свет на твое румяное лицо и эта тень от ресниц, а теперь ты мне говоришь "скучаешь по мне ведь, сволочь. чего мнёшься?" с хитрстью всех лисиц, тихо бросаешь в конце в привычной только тебе манере, обманчиво-ласковое "дурачьё".

я не мнусь и давно не ловлю руками синиц.
но журавль разбился о скалы, ища в отражении лиц
твоё.

и, наверное, я никогда не чувствовал себя таким одиноким, таким покинутым.
и свободным.